T:mo
все! теперь выставляй в свой отдел!

стекает по моей щеке слеза,

И говорят его уста:

-Прости, прощай, забудь…

Любви той не вернуть!»

-Но…как же так…

ты обещал…

-прости, я слово не сдержал.

-А как мне быть?

Тебя мне просто не забыть!

-Пройдут недели, месяца

И ты забудешь про меня!

-Забыть тебя я не смогу

-Но так я больше не могу!

Я не разу не любил,

Твою любовь я всё-таки разбил!

«Люблю тебя»- сказала я

Ты отвернулся от меня

-А я хотела быть с тобой всегда!

Поздно. Поздно. Что-то менять уже нереально поздно, остается только… Ждать?
Слушать твою, именно ТВОЮ тишину, звенящую, кричащую, оглушающую тишину…
- Том, нам нужно что-то решать… - врезаются в эту тишину мои робкие слова.
Снова молчание.
- Зачем? – слово… Одно слово. Я чувствую, как каждый слог с силой сдавливает грудную клетку. Мы так не договаривались! Дышать становится все сложнее.
У нас никогда не будет будущего, это было определено с самого начала. Но надежда не умрет, будет биться раненой птицей в золотой клетке.
Я осторожно прикасаюсь к тебе, наблюдая за твоей реакцией. Глажу твой живот, ты возбуждаешься… Словно про-буж-да-ешь-ся…
Страстный вздох. Твои руки на моей спине. Включаю камеру и ставлю ее на режим непрекращающейся съемки.
Клац! Ты жадно смотришь на меня.
Клац! Я хватаю тебя за дрэды.
Клац! Мое перекошенное от ярости лицо.
Хватит нежничать. Хочу иметь, именно ИМЕТЬ тебя сейчас…
Бью наотмашь, даже моя рука болит. Твое лицо искажает гримаса боли, а в глазах – немое удивление. Запускаю язык тебе в рот, рукой нащупываю упругий зад… О, да…
Глубже. Глубже. Ты задыхаешься стонами, мычишь что-то нечленораздельное, а потом взрываешься целой серией коротких всхлипов… Нет, одними руками здесь определенно не отделаешься, дорогой, даже не мечтай… Готовься, мой любимый, будет немного больно…
- Билл, ты же… ты же… о-бе-ща-а-а-а-а… - слово обрывается твоим стоном. О, да. Мне тоже хорошо сейчас, мой мальчик. Как жаль, что в момент соединения наших тел я не могу видеть твоих прекрасных глаз, братишка.
Инцест, твинцест… Все так неправильно.
Я разряжаюсь в тебя с криками.
Твои хриплые стоны все еще не прекращаются, тело конвульсивно содрогается… в тишину полетел и твой рык, звериный, устрашающий… Мы снова сделали это, дорогой. Мы снова стерли границы, перешагнули через запреты. У нас свой, отдельный мир. Каждый вечер мы – мечта всех девушек, мы зажигаем на сцене… Но нам не нужны роскошные тела наших бешеных фанаток. Мне нужно только твое тело, Том, а тебе только мое.
- Ведь правда же? – спрашиваю я.
Ты ничего не понимаешь, Том. А нужно ли?
Просто люби меня…

…Листая страницы нашего секретного альбома, мы наталкиваемся на снимки этой безумной оргии. И я вижу даже на фотографиях, как горят похотью твои глаза… Как мы прикасаемся… Наши обнаженные тела…
Жалко, дорогой, что даже самый лучший и самый дорогой фотоаппарат не запечатлеет мои истинные чувства.
Мою любовь к тебе, братишка

Опять не могу уснуть. Опять ворочаюсь в постели. Ну, где ты на этот раз? С кем? Очередная смазливенькая девчонка трепещет от твоих прикосновений. Ты возбуждаешься от её стонов… Я нервно откидываю одеяло и сажусь на кровати. С раннего детства я заботился о тебе, хоть и выглядел слабее. Нет, защитить от насмешек и выпадов в твой адрес я не мог. Я отмазывал тебя в школе и дома, брал всю вину на себя. Таскал у бабушки конфеты и всегда отдавал тебе большую часть. Всегда поддерживал все твои идеи, хоть зачастую они были нелепыми и бредовыми. Я никогда не бросал тебя в беде. Со мной ты всегда мог быть откровенным, поговорить по душам. Я понимал тебя как никто другой. И даже когда стали знаменитыми, мы оставались близки, между нами не было секретов…
Но однажды, когда я утешал тебя после ссоры с родителями, ты дёрнулся и как-то странно на меня посмотрел. Затем молча вышел из комнаты и отправился гулять по городу. Я видел в окно, как ты перевернул два мусорных бачка и со всей силы стукнул ногой по калитке…
С того момента ты стал молчаливым и замкнутым, мы стали отдаляться друг от друга, ты перестал делиться со мной впечатлениями о прожитом дне. Всё чаще напивался и уходил к себе с очередной девчонкой. Мне так больно от того, что им ты уделяешь гораздо больше внимания, чем мне. Я почти не ощущаю теплоты твоих рук… Я лихорадочно встряхиваю головой и встаю с кровати. На тумбочке стоит стакан с водой. Я беру его в руки и делаю глоток. Здесь душно и нечем дышать… Спина покрывается испариной. Маленькая капля воды стекает по подбородку, шее и останавливается где-то в районе ключицы. Облизываю губы и задумчиво смотрю на стакан. Рука расслабляется и он падает на пол… Вдребезги… Вода лужицей растекается по ковру… В осколках переливается свет от луну. Я безразлично переступаю разбитый стакан и подхожу к открытому окну. Ветер играет с занавеской… Я шумно выдыхаю и напряжённо смотрю вдаль.
Тихий хлопок двери, звук падающей вешалки и приглушённый мат. Я улыбаюсь в темноте… Ты вернулся. Взъерошиваю волосы и ложусь в кровать. Я лежу и долго смотрю в потолок. Твои лёгкие шаги тихим эхом разносятся по коридору. Я очень хочу зайти в твою комнату, спросить как дела. Увидеть твою, еле различимую в темноте, улыбку. Случайно коснуться твоей руки. Уловить аромат твоего парфюма… Но я сдерживаю себя и просто стараюсь заснуть, чтобы хоть немного не думать о тебе…

Месяц спустя...

Одеваю наушники и нажимаю на Play. Boulevard Of Broken Dreams… Напряжённо смотрю в окно, но не сосредотачиваюсь ни на чём конкретном… Мелькают деревья, степи, леса, реки, озёра… Я прикусываю губу и задумчиво провожу кончиком языка по зубам. Перед глазами как плёнка кино снова и снова появляется наш разговор:
- Билл, я не хочу! Не надо! Не мучай меня! Я люблю тебя. Люблю, но как брата! – ты чуть не плачешь и снимаешь кепку.
- Я... Я понимаю… Но мне кажется, что я испытываю что-то большее, чем просто родственные чувства, – я осторожно прикасаюсь к твоей щеке.
- Нет, Билл! Прошу тебя перестань! – ты вздрагиваешь и отодвигаешься.
- Томми, прости. Я не знаю, что со мной… Я… Мне кажется, что я люблю тебя, – почти шёпотом.
Ты встаёшь с кресла и начинаешь нервно ходить по комнате.
- Билл, ну почему? Почему я? Я твой брат! Это неправильно! – ты останавливаешься в паре метров от меня и теребишь в руках кепку.
Я обнимаю колени руками, сидя на полу рядом с креслом, и нежно смотрю на тебя.
- Прости. Но я как-то не задумывался над тем, правильно это или нет… Я просто люблю тебя, – я внимательно смотрю в лицо брата.
- Билли, пойми… Я ничего не могу тебе дать взамен! Я не люблю тебя как парня! Люблю как брата! Мне нравится одна девушка, с которой мне хорошо… Мы счастливы, понимаешь?..
- Просто позволь мне быть рядом… - я легонько закусываю губу.
- Билл, нет! Ты мой брат и не более! – ты срываешься на крик.
- Но я люблю тебя… Люблю твои губы, твои глаза, твой запах… Всё в тебе!
- Нет! Не говори мне этого! Пожалуйста, не надо! Молчи! – ты нервно одеваешь кепку на голову. – Давай забудем этот разговор и оставим всё как есть! Братишка, ты просто устал! Нам надо взять отпуск! Я пойду!
Ты торопливо покидаешь комнату. Я напряжённо смотрю на захлопнувшуюся дверь… Не спеша встаю с пола. Утираю слезу со щеки. Хочется подальше убежать отсюда. Одеваю кепку, беру кошелёк и плеер. Никуда не торопясь пешком иду на ближайший автовокзал. Покупаю билет на Варшаву и успеваю заскочить в автобус. Что чувствую, бросая всё? Ничего… Пустота и тишина, давящая на уши!

Эпилог

Шумный город, много народа… И все говорят на непонятном мне языке. Но я здесь! Моя мечта сбылась. Я в Токио… Я не спеша бреду по улочкам, разглядывая лица прохожих… Японцы такие забавные, немного похожие друг на друга, вечно куда-то спешащие… Мне хочется поделиться впечатлениями с тобой… Но тебя нет рядом… Мы не виделись уже четыре месяца… Я автостопом ездил по Европе, потом по Азии и наконец я в Японии. Помнишь, как мы в детстве мечтали о поездке в Токио? Какие строили планы… Сейчас я здесь. Но один, без тебя… Брожу по улицам… Я не хочу возвращаться… Привыкаю к этому городу, к этим нелюбопытным людям… Может, здесь я наконец смогу успокоить трепещущее сердце...

Я шёл по коридору как можно медленнее, стараясь понять, действительно ли я этого хочу… Я долго думал над тем, что скажу. Вот его дверь. Я робко стучусь.
- Ну? – громко кричишь ты из-за двери, стараясь перекричать музыку.
Я захожу в твою комнату, в твою обитель. Колонки разрываются от Guano Apes. В воздухе витает запах ванили и травки.
- А, это ты… Что хочешь? – ты делаешь звук немного потише.
Столько готовился к этому разговору, а сейчас всё вылетело из головы… Я рассматриваю носки своих кроссовок.
- Ну так что ты хотел? – ты роешься в вещах, которые кучей валяются в углу.
- Я пришёл потому что… чтобы… вернее я хочу… в общем я хочу тебя, – выпалил я.
Ты на секунду замираешь в полусогнутом состоянии. Медленно разогнулся и развернулся ко мне лицом. Какая-то блуждающая улыбка на твоих губах…
- Чего ты хочешь? Меня? Малыш, ты пьян? – твои губы кривятся в насмешливой улыбке.
- Нет, я трезв, – я подхожу к тебе и стягиваю с себя майку. – Я ещё никогда никого так не хотел, как хочу сейчас тебя!
Ты всё так же цинично продолжаешь смотреть на меня.
- Потом не будешь жалеть? – ты расстегиваешь ремень на моих джинсах.
- Не думаю, – я начинаю стягивать с тебя майку.
Ты поднимаешь голову и впиваешься своими горячими, влажными губами в мои. Ты покусываешь их. Поцелуи жестокие… Параллельно стягиваешь с себя одежду. Ты кидаешь меня на постель и ложишься сверху. Твои ласки причиняют сладостную боль. Закидываешь мои ноги к себе на плечи и яростными толчками входишь. Ты груб. Но мне это нравится. Я цепляюсь пальцами в простыню, до белых костяшек. Ты двигаешься ритмично… Я покрываюсь испариной. Ты гладишь мои бёдра. Мгновение - и мы кончаем одновременно. Я чувствую, как по телу растекается тепло, и судорогой сводит тело. Ты вытираешь пот со лба, наклоняешься и целуешь меня в уголок губ. Потом ложишься рядом и переводишь дыхание. В воздухе витает запах спермы, пота, ванили и твоего парфюма.
- Иди к себе. Оставь меня одного, – ты тянешься за пачкой сигарет.
Мне не нужно повторять дважды. Я быстро натягиваю одежду и покидаю твою комнату. Быстро миновав коридор, скрываюсь в своей комнате. По дороге в душ стягиваю одежду. Тёплая струя приятно гладит кожу, выбивает из мозга все мысли… Я сел на кафельный пол, прислонившись спиной к стене. Струя горошинами бьёт по ступням и коленям. Волосы мокрыми прядями прилипли к лицу. Кто бы мог подумать, что это действительно случиться. Что я действительно решусь попросить его опять… Он думал, что после того раза в гостинице я стану избегать его. Но нет. Мне понравилось… Пусть он был тогда груб, настойчив, дерзок, как и сейчас, но мне всё равно это чертовски понравилось! Никакой романтики. Ни свеч, ни вина. Только его комната, запах травки и ванили… Скомканная простыня, но столько удовольствия! Я закутался в махровый халат и пошёл в комнату. Поставил в центр диск и нажал на play. Первые аккорды Wake Me Up When September Ends разнеслись по комнате. Открыл окно и лёг на кровать. Полы халата немного распахнулись. Воздух, наполненный ночной свежестью, врывался в комнату, поигрывая занавеской. Безумно хотелось курить, но я пообещал себе, что пока пою - никаких сигарет. Да, ещё сегодня порепитировать надо… Я не заметил как задремал. Проснулся от того, что озяб и чувствовал на себе чей-то взгляд. Открыл глаза. Ты стоял у окна. Занавеска мягким шёлком покачивалась перед тобой… Ты улыбался уголками губ. Я не знал куда деть глаза… Ты смотрел на меня не отрываясь. Я приподнялся на локтях.
- Ты возбуждаешь даже когда спишь, – всё такая же самодовольная улыбка на твоих губах.
Я уже хочу стереть её поцелуем. Ты подходишь к кровати и дотрагиваешься ладонью до моей щеки. Подушечки твоих пальцев немного огрубели и стали шершавыми от игры на гитаре. Я тянусь к твоим губам. Наконец-то я сотру эту улыбку! Сейчас ты на удивление нежен и ласков, почти не груб. Проводишь кончиком языка по моей шее… касаешься моих сосков. Стон срывается с моих губ и теряется где-то в нашем поцелуе. Ты опять грубыми толчками входишь в меня… Опять сладостная боль, опять эта нега по телу. Мы меняем позу… Теперь ты сзади. Мои пальцы комкают простынь. Ты поглаживаешь мои бёдра, спину… И опять мы вместе кончаем. Я упираюсь головой в подушку. Она приглушает мой стон, а ты не сдерживаешься… Мы ложимся рядом, плечом к плечу…
- Тебе было хорошо? – он опять тянется к пачке сигарет на тумбочке.
- Ещё бы! Ты великолепен. Не ищи. Я бросил, – я слежу за его действиями.
- Чёрт. А мои в комнате, – ты ложишься обратно.
- Потом, – я обнимаю тебя за талию и устраиваюсь у тебя на груди.
- Том?
- У?
- Я люблю тебя… - я поглаживаю твою грудь.
- Угу. Я знаю, – ты запускаешь руку в мои волосы. – Спи давай. Завтра трудный день, Билли.
Я блаженно закрываю глаза и улыбаюсь во сне. Как же хорошо, что ты есть у меня!

Луна показалась из-за туч и осветила просторный зал студии. Она создавала волшебную обстановку в почти черном помещении. Возле колонки сидел молодой человек. Черный балахон и кепка сливались со стенами. Парню было плохо, о его боли мог догадаться лишь один человек… Человек, сидящий возле двери. Том не отрывал глаз от своего брата. Впервые в жизни он не знал, что ему делать. Он не хотел нарушать тишину, словно мечтал слиться с мраком ночи…

За две недели до этого

- Билл, черт возьми, ты собираешься выходить?!
Утро было беспокойным, так как братья Каулиц опять проспали…
- Иду! - на пороге ванной появился высокий длинноволосый брюнет с зубной щеткой во рту. Он сплюнул зубную пасту и, наспех одев рубашку, выбежал из номера вслед за братом. Ребята вошли в лифт.
- Тебе бы тоже не мешало умыться… - заметил парень, глядя на еще сонного брата. Билл поймал лукавый взгляд темных глаз.
- Зато на тебе пасты на двоих хватит.
- Поделиться? - с улыбкой спросил Билл, подходя ближе. Быстрый поцелуй с мятным привкусом, легкие прикосновения сквозь одежду…

- Так, нам необходимо отправить двух человек из группы в Копенгаген, - произнес продюсер группы. После непродолжительных размышлений было решено, что поедут братья.
Предвкушая всю сладость поездки, Билл перебил Тома и схватил его за рукав:
- Представляешь, как будет круто?! Томми, мы вдвоем. Только вдвоем! - он ласково сжал руку брата в своей и поцеловал в щеку.
- Надеюсь, нам ничего не помешает...

На улице шел сильный дождь, и ребята торопились сесть в машину. Переходя дорогу, Том не заметил несущегося на него мотоцикла…
Удар!
- Что же ты натворил, Том? Ну что же ты?! - по лицу Билла катились слезы. Он был на грани срыва.

Больница. Приемная палата. Коридор. Билл сидел на стуле, держа голову руками. Рядом сидели родители и друзья из группы. Увидев открывающуюся дверь, Билл рванул к врачу. Ушибы, легкое сотрясение мозга. Около двух недель в больнице.
- Как недель?! Не дней? Доктор, вы уверены? - у него начинали дрожать руки. - Но нам нужно ехать через три дня… Мы не можем…
- Молодой человек, по-другому никак…
- Что?!
- Врачи запрещают ему ехать, об этом даже речи не идет, тогда езжай ты и Густав. Я ведь уеду домой на это время… Все же как-никак день рождение мамы... Можно я хоть на нем побываю, раз свой пропустил?
- Но как я оставлю его! - продолжал возмущаться Билл, отказываясь поверить в то, что говорит ему Георг…
- Выхода нет!
Билл подошел к Тому и, проведя пальцами по его щеке, произнес:
- Но как я буду без него? Целых десять дней…

Через две недели

- Не волнуйся, ты им понравишься! – голос Билла звучал успокаивающе.
Он сидел в машине рядом с милой брюнеткой, которая наивно вглядывалась в его улыбающееся лицо. Она волновалась из-за предстоящего знакомства с Томом и Георгом. Билл встретил её в Копенгагене на одной из пресс-конференций. Девушку отправили взять интервью у ребят для датского молодежного журнала.
- Точно, Алиса, такая, как ты, не может не понравиться, - Густав пытался с ней заиграть, но внимание Алисы было приковано к Биллу. Она не скрывала, что он ей нравился, и открыто флиртовала с самого их знакомства. Вот и сейчас она совсем не отреагировала на Густава, а лишь ближе подвинулась к Биллу.
Машина подъехала к студии звукозаписи, где сейчас находились музыканты. Густав, Билл и Алиса вышли из машины и направились в студию. Им не терпелось вновь увидеть друзей.
- Ну что ты делаешь? Это не та тональность! Бери повыше! - из студии доносились перебранки и споры музыкантов, которые никак не могли сладить друг с другом.
- Что за шум? Вы играть разучились, ребята? - произнес с улыбкой Билл.
На мгновение все замерли. Том очнулся раньше других и бросился к брату. Том прижался к Биллу так крепко, что у того чуть не остановилось дыхание. Он не знал, как же передать ту радость, которую он испытывал снова чувствуя его тепло, запах его кожи, вновь ощущая мягкость и податливость тела… Он вновь мог смотреть в эти глаза. Такие родные и такие любимые… Он хотел было его поцеловать, но заметил девушку, которая стояла рядом.
- Ты чего? - спросил Билл, видя тревожный взгляд Тома.
- Я так давно тебя не видел…
Билл вспомнил о своей спутнице и, отпустив брата, подошел к девушке.
- Ребята, знакомьтесь. Это Алиса, она приехала сюда взять у нас интервью, - Том не отводил глаз от лица брюнетки.
- Мне очень приятно с вами познакомиться. Билл так много говорил о вас, - произнесла она с легким акцентом.
- Неужели? И что же? - он взглянул на Билла, но тот, видимо, понимая, какие мысли сейчас крутятся в голове брата, быстро перевел взгляд на Алису.
- Много чего. Но только хорошее, - она засмеялась, и Том, поморщившись, вернулся к гитаре.

Вечером все направились в клуб. Боль накрывала Тома все сильнее с каждым взглядом на эту девушку. Он не знал, что делать.
- Том, а над чем вы работаете? - спросила девушка, садясь в машину вслед за Томом.
И решение проблемы пришло само собой.
- Да неважно, разве вы приехали сюда для того, чтобы говорить о работе? - сказал он, улыбаясь самой искусной улыбкой. Она манила всех девушек словно бабочек на огонь. Он нежно провел указательным пальцем по плечу девушки, но та, немного отшатнувшись с каким-то волнением, посмотрела на Билла.
- Он все равно не видит…
- Как ты так можешь? Не стыдно? - на полном серьезе спросила девушка, смотря Тому прямо в глаза.
- Честно? - и, лукаво улыбаясь, он взглянул на Билла, который отвлекся на разговор Густовом.
- Знаешь… Мы с Биллом, может, и похожи чем-то внешне, - продолжал он шепотом, все ближе наклоняясь к Алисе. - Но в плане любви…
- Приехали.

Музыка играла так громко, что с каждым ударом динамиков казалось, сердце увеличивало стук в сотни раз. Билл, увлеченный общением с друзьями, на некоторое время отошел от Алисы, которая все так же безуспешно пыталась привлечь его внимание.
- Скучаешь? - произнес Том, подсаживаясь рядом.
- Да нет… Просто что-то очень шумно, - ответила девушка и попыталась улыбнуться.
- Действительно… Может, найдем более спокойное место? - произнес Том, убирая прядь волос с плеча брюнетки.
- Послушай, может, хватит? Может, упокоишься наконец?
- А зачем? - Том был уже в миллиметре от ее губ. Еще немного и она сдастся. Краем глаза Том видел на себе взгляд Билла - он этого и хотел…
Алиса почти коснулась губами парня. Она была одурманена сладким запахом тела Тома, его взгляд так ласкал кожу, что её словно магнитом тянуло к нему… Но разум вновь возобладал, и она резко оттолкнулась от Тома.
Он остался сидеть в полном одиночестве.
Билл действительно ей нравится… Том ничего не мог с этим сделать…
- Что это с тобой? - к нему подошел Билл. - Что ты делаешь? Увидел, что я смотрю на тебя, и полез ее целовать? Зачем? - На себя посмотри! Приезжаешь с крашеной девицей, таскаешь за собой всюду, меня полностью игнорируешь… Что я думать должен? Тебе можно, а мне нет? - Том начал срываться на крик.
- А что, я должен ее в чужом городе бросить?! И вообще между нами ничего нет! Том, в конце концов, я свободный человек! - Билл не заметил, как начал кричать на брата, но его слова потонули в музыке.
- Да, Билл. Пожалуй, ты прав… Ты свободный человек… - с этими словами Том взял свою куртку и, не глядя на брата, направился к входу.
Выйдя из клуба, Том остановился и, смотря в ночное небо, наслаждался прохладой чистого воздуха, давая себе отойти. Повернувшись, Том медленно зашагал по дороге… Ему было все равно, куда идти. Главное - не слышать всего этого, не видеть их… И его…
А в голове зверски звучал голос брата:

Pass auf - Rattenfanger lauern uberall
Verfolgen dich und greifen nach dir aus'm Hinterhalt

Верно… Он искуситель, которому нельзя не поддаться… Он как наркотик... Он нужен сейчас…

Schrei! - und wenn es das letzte ist
Schrei! - auch wenn es weh tut

И Том кричал… Остановившись на дороге… Не обращая внимания на удивленных прохожих… Кричал, пытаясь изгнать болезнь под названием любовь… Которой был заражен вот уже целый год...
Кричал, потому что это было самым последним, что он мог сделать…
Слезы лились из глаз, затуманивая взор, сердце рвалось на части изнутри…

Билл всю ночь пытался найти Тома… Он искал везде, где это только было возможно… Решение пришло резко, словно он услышал биение сердца брата…
Окно открыто… Билл бежал по коридору студии в надежде увидеть свет в одном из залов… На мгновение он остановился из-за шума. Дверь легко поддалась, и Билл вошел в просторное темное помещение… Брата здесь не было… От бессилия Билл сполз по стене на пол, не зная, что ему делать дальше, где искать своего Тома.
Темнота затягивала его...
Том случайно задел гитару, стоявшую рядом, и она упала на пол с грохотом, разбивая тишину.
- Том?
- Блин… Что тебе здесь надо? Зачем пришел?
- Ищу тебя.
- Зачем? Мы все уже обсудили… - Том попытался выйти, но преградивший дорогу брат помешал сделать это.
- Зачем ты так? - спросил Том, отводя глаза от Билла.
- Прости меня… - успело сорваться с его губ, прежде чем поцелуй Тома завладел ими. От долгого расставания ребята обезумили при резком сближении… Быстрые движения, отчаянные поцелуи и слезы… Все смешалось… Движения были привычными, но отвыкшая от прикосновений кожа словно вспоминала… Губы обжигали, глаза смотрели в самую душу… Страсть и боль слились в одно чувство… Стоны разбивали гармонию и тишину… Холодный воздух бил по разгоряченным телам…
- Билл? - тихо прошептал Том, глядя сквозь темноту. - А где твоя эта мисс Дания?
- Это важно? Мне нет… А тебе?
- Нет. Уже не важно…
Луна показалась из-за туч и осветила просторный зал студии. Она создавала волшебную обстановку в почти черном помещении. Все как будто пыталось слиться с темнотой

  Дoбавить кoммeнтарий

Они с детства были одним целым. Всегда вместе. Не разлей вода - так говорили о них близкие... В детстве играли в одни игрушки, дрались, проказничали... В школе они учиняли всяческие неприятности учителям и одноклассникам... Как и все мальчишки в их возрасте, терпеть не могли девчонок. Тогда они не придавали этому никакого значения... Они просто были вместе и ни о чем не думали...
Мама таскала их по различным секциям, конкурсам, прослушиваниям… Она знала, что ее мальчики особенные и хотела особенной жизни для них. На одном из конкурсов Билл занял первой место. Его выступление поразило всех членов жюри: с его жизнерадостностью, живостью и бешеным зарядом энергии никто не мог соперничать.
С этого началась их звездная, их особенная жизнь. Жизнь, наполненная концертами, интервью, записями, фотосессиями и встречами с фанатами. Это было утомительно, но без этого они уже не могли представить себя.
Тома раздражало, что Билл так сильно нравится девушкам. Нет, это не была зависть, это было нечто большее... Хотя он сам не понимал что именно. Биллу нравилось столь сильное внимание к своей персоне. Девушки кричали о своей любви к нему, писали письма, высылали нижнее белье. Его это сильно забавляло и льстило ему. Столь же сильное внимание он ощущал и от своего брата... Он не мог понять, почему тот так злится, когда он рассказывает ему о какой-нибудь девушке, с которой познакомился. Но Билл рассказывал Тому все новые и новые свои похождения, он любил его злить. Он всегда злил его, еще с детства. Билл любил доставать брата. Ему нравилось чувствовать себя сильнее него...
Успех стал отдалять их друг от друга. У них появились другие заботы, другие развлечения... Разные развлечения. Билл ходил по клубам, барам, развлекался с девушками. Он пользовался своей популярностью, своим положением. А Том... Том писал музыку. Он с головой погружался в это занятие. Ноты, струны, звуки любимой гитары, подаренной Биллом... У Тома болела голова. У него все время болела голова. Нет, не из-за тяжелых дредов, небрежно обрамляющих его вечно тоскующее лицо. Мысли переполняли его. Странные мысли посещали его все чаще в последнее время и почти не покидали его… Они пугали его. Том боялся, что Билл прочтет эти мысли. Как же он этого боялся!!!
А Биллу все было ни почем. У него были другие приоритеты.
После очередного концерта вся группа поехала к ним домой отмечать удачное выступление. Было много всего: много выпивки, много дыма, много шума, много веселящихся людей и один грустный Том...
Том решил подняться к себе в комнату. Ему было противно смотреть на пьяные лица, на которых читалось желание оттрахать все движущееся.
Билл видел, как Том уходил, и решил пойти и спросить что случилось. Билл вошел в комнату брата. Том наигрывал на гитаре какую-то мелодию и смотрел на их детское фото. Детство... Другие проблемы, другие заботы, другие мысли... Том плакал. Как он хотел бы сейчас оказаться снова маленьким, быть снова с Билли, снова вместе!
Билл видел Тома со спины. Он окликнул его: «Томми, почему ты не веселишься вместе со всеми, вместе со мной?». Том начал вытирать слезы. Ком в горле мешал ему ответить. Билл увидел покрасневшие от слез глаза. Он испугался.
- Том, что случилось? Том!!! Ответь же, черт подери...!
Том молчал. И новая слеза скатилась по его щеке. Билл подошел и начал трясти Тома. А тот хотел ответить... Хотел, но не мог. У Билла навернулись слезы, он не понимал, что происходит с его любимым братом. Ком в горле отпустил Тома, и Билл услышал тихий шепот: «Я тебя люблю! Я так сильно тебя люблю, что не хватает слов...»
Слезы полились градом по щекам Тома, он закрыл лицо руками и упал на колени без сил.
Билл молчал и... плакал. Он опустился на пол и обнял Тома. Его плечо стало мокрым за считанные секунды. Оба молчали, никто не мог найти слов.
Они забыли обо всем, не слыша ничего, кроме дыхания своей второй половины...
Билл взял заплаканное лицо Тома своими тонкими, нежными руками и прошептал, сдерживая слезы: «Как же долго я этого ждал... Я тоже тебя люблю, Том!!!»
Он крепко, что было сил, обнял Тома. Они вновь стали одним целым...

«Tokio Hotel. Инструкция по эксплуатации». 

Из личных записей Доктора Йорга Шлангхарца, практикующего психиатра Мюнхенского реабилитационного центра для душевнобольных:

Вводное (написано на листочке, вложенном в папку с печатным текстом).

«Я должен объяснить, почему я считал и считаю необходимым вести отдельные записи по поводу ИБ № 31 и № 32. Прежде всего, потому, что не все свои размышления я могу вкладывать в личные дела больных. По протоколу там должны быть результаты обследований и врачебные предписания. Впрочем, исправно заполняя личные дела, я чувствую потребность излагать здесь свои мысли об ИБ № 3531 и № 3532. Близнецы Каулитцы, кажется, самый тяжелый случай из всех, с которыми я сталкивался на протяжении десяти лет практики. Сложность ситуации в том, что она не поддается какому-то конкретному анализу, и даже группе анализов. Сам вопрос невозможно решить однозначно, не нанеся ущерба кому-либо из заинтересованных лиц».

21.03.07

Сегодня из наркологического центра в мое отделение перевели Тома и Билла Каулитцев. Сделал осмотр. Поставил диагноз. Психоз, нервное расстройство, первая стадия шизофрении, которая, впрочем, может прогрессировать. Оба мальчика до предела истощены и страдают серьезными нарушениями сна. Доктор Штейнберг, нарколог, наблюдающий Каулитцев, не рекомендует назначать им любые наркотики – мальчикам придется справляться с организмом посредством групповой терапии.

(Приписка на полях)
поражает внешность Билла. Хрупкость, легкость и женственность. Надо бы дать ему тест на транс.

Билла и Тома я поместил в соседние палаты в VIP-отделении, подключил видеонаблюдение. Мальчики все время сидят у стены. Кажется, они чувствуют друг друга.

23.03.07.

Беседовал сегодня с г-ном Йостом, продюсером группы «Tokio Hotel», в которой играли мальчики. Удивился. Вот почему их лица показались мне знакомыми! В разговоре с Дэвидом (очень милый человек), коснулся темы «звездной болезни». Оказалось, там была крайняя стадия. Билл мог дойти до того, чтобы избить горничную в отеле. В принципе, неудивительно, если в 17 лет ты становишься кумиром миллионов, от этого может сорвать голову.

Смотрел фотографии группы. Отметил в Билле и Томе некоторую андрогинность. В Билле больше. Его женственность нарочитая и агрессивная. Том выглядит живее и, в принципе, здоровее Билла.

Билл отказывается посещать терапию. Не выходит из комнаты.

Том поздоровался с группой, но не участвовал в занятии.

Просматривал ночные записи: близнецы спят у разграничивающей стены: Том – на кровати, Билл – на полу. Распорядился, чтобы санитары передвинули кровать Билла.

24.03.07.

Разговаривал с обоими близнецами. Сначала с Биллом.

Я: Здравствуй, Билл. Я Доктор Шлангхарц, я буду заниматься тобой и Томом до тех пор, пока не пойму, как вам помочь.

Он слегка кивнул головой.

Я: Как ты себя чувствуешь, Билл?
Мальчик уткнулся лицом в колени, сжавшись на кровати. Меня все-таки поражает, какой он худой и бледный. Подумываю о том, чтобы назначить им обоим искусственное питание.

Я: У тебя ничего не болит?

Он покачал головой.

Я: Хочешь увидеть Тома?

Снова отрицательно качает головой.

Думаю, что на сегодня больше не стоит его беспокоить. Иду к Тому. Тот ведет себя более открыто.

Я: Здравствуй, Том. Я Доктор Шлангхарц, я буду заниматься тобой и твоим братом до тех пор, пока не пойму, как вам помочь. Я буду рад, если ты поможешь мне в этом.

Том смотрит на меня как-то очень подозрительно, потом устремляет взгляд куда-то вглубь себя и тихо спрашивает:
- Как?

Я: Ты должен отвечать на мои вопросы.

Том кивает, выражая согласие работать со мной. Этого, в принципе, достаточно на сегодня. Напоследок спрашиваю его, хочет ли он увидеть Билла. Он кивает головой и еле-слышно добавляет:
- Очень хочу.

25.03.07

Близнецы страдают от бессонницы, пребывают в постоянном возбуждении. Особенно мне жалко Билла, который не знает, что ему делать, не находит места. У обоих в палате есть книги и телевизор, но близнецы не проявляют какого-либо интереса к ним. Все, что Билл и Том делают – сидят на кроватях.

03.04.07

Днем у Билла был припадок. Пришлось вколоть транквилизатор. Не думаю, что удастся выбить что-то для постоянного приема – наркологический контроль не позволит. Необходимо встретиться с доктором Штейнбергом и еще раз обсудить все назначения.

(Приписка на полях)
У Тома странная была реакция на припадок Билла. Он лежал на кровати, смотрел в потолок. При приближении объектива я заметил учащенное дыхание и расширенные зрачки. Кажется, Том переживал то же, что и его близнец, только внутренне, сознательно. Коллеги не согласны с моим мнением.

До сих пор для меня остается загадкой, почему Билл не хочет видеть Тома и почему передозировка героином была явно умышленной. Если между братьями такая тесная связь, и, по словам господина Йоста, они довольно хорошо выдерживали жизнь в шоу-бизнесе, что же послужило причиной психоза?

04.04.07.

Сегодня заходила фрау Каулитц. Интересовалась, когда можно будет забрать Тома и Билла домой. Жаль было ее расстраивать, но пока прогресс небольшой – Том иногда прогуливается по коридорам, ходит в комнату досуга и общается с другими посетителями. Однако он стал избегать темы Билла в разговоре. Билл до сих пор не выходил из палаты.

У Билла наблюдаю снижение аппетита. Пришлось назначить инъекции.

05.04.07.

Фрау Каулитц, по моей просьбе, разыскала в комнатах мальчиков их дневники. Я не был точно уверен, вели они дневники или нет, но попытаться стоило. Надо сказать, я возбужден и в нетерпении: передо мной лежат две толстых красных тетради с надписями «Билл» и «Том». У Билла почерк неравномерный и неаккуратный. У Тома – ровный и узкий. Как, впрочем, я и ожидал.

06.04.07.

Разговаривал с Биллом. Спросил его, любит ли он до сих пор своего брата. В результате у него случился еще один припадок. Теперь, думаю, Штейнберг не станет спорить насчет транквилизаторов. Конечно, препараты могут угнетать умственную деятельность Билла, но они ему, правда, необходимы сейчас. Пропишу что-нибудь легкое для постоянного приема.

Дневники братьев читаю запоем. Не могу оторваться. Кажется, я, наконец, докапываюсь до истинных мотивов. Я не могу перепечатать дневники полностью, но некоторые выдержки буду приводить. В частности:

Дневник Билла.
3-е сентября 2002 года.

«Сегодня к нам в класс перевели новенького. Его зовут Эмиль и он очень красивый. Мне он сразу понравился, а нас с Томом, кажется, возненавидел. Думаю, это из-за того, что Петер при всех обозвал меня девчонкой, а Том дал ему кулаком в нос. Тома снова отстранили от занятий на два дня. Ну, раз его отстранили, то и я тоже не пойду завтра в школу. Лучше мы будем весь день репетировать…

(вечером того же дня)

Том сказал, что новенький ничего, и он не будет против, если я буду встречаться с Эмилем. Том надо мной все время издевается, хоть я и знаю, что он любит меня. Зато я могу дразнить его Катриной Миллер, которая гуляет с Петером. Хотя я уверен, что Тому просто лень ее у Петера отбивать, к тому же он не хочет, чтобы Петер лишний раз приставал ко мне. В тот раз, когда он меня избил, Том очень разозлился. Хорошо, что у меня есть Том и что он понимает меня. Люблю своего брата».

20-е сентября 2002 года.

«Ненавижу Петера! Он распустил слух, что я – гомик и что я втрескался в Эмиля. Жирный ублюдок! А все потому что я вчера пошел посмотреть, как они играют в баскетбол, и когда Эмиль должен был забить, я ему изо всех сил крикнул: «Давай, Эмиль! Забивай!». Конечно, Петер все просек. Он хоть и свинья жопоголовая, все же не дурак.

Получил двойку по биологии. Георг говорит, что это фигня – он в прошлом году вообще половину предметов чуть не завалил. Так что я по этому поводу даже не парюсь».

7-е декабря 2002 года.

«Интересно, что было бы, если бы я родился девушкой? Стали бы ко мне от этого лучше относиться? Не знаю. Но в любом случае мама не стала бы удивляться, если б я купил карандаш и начал красить глаза. Все девочки в 13 лет так делают. Мама удивилась, но сказала, что я очень красивый. Да, мне нравится краситься – я сразу становлюсь таким сексуальным. Решил, что завтра пойду так в школу».

8-е декабря 2002 года.

«Берта сказала, что мне очень идет и что она не прочь сходить со мной на свидание. Ха-ха! Кому надо! Том, правда, смеялся, но потом признал, что я очень красивый, хоть и похож на девочку. Он тоже похож даже в своих широких штанах и майках и с дредами.

Петер – полный урод. Но я ни от кого не намерен скрывать, все то, что… Все! Больше не здороваюсь с Петером».

Из приведенных отрывков хорошо видно, что Билл довольно рано осознал свою гомосексуальность. Причем он не переживал по этому поводу, так как его близнец все это принял. Жаль, что в дневнике нет ранних записей, когда Билл только начал понимать, что его не привлекают девушки.

(Приписка на полях)
Может быть, я консервативен, однако я уверен, что если бы родители обращали внимание на эти признаки в поведении сына и не поощряли его одежду, макияж и т.д., вполне возможно было бы предотвратить искажения гендерных границ в сознании Билла.

К сожалению, Том ведет дневник не так часто и не так регулярно, как Билл, поэтому регистрировать и отслеживать его поведение труднее, чем поведение Билла. Однако я наткнулся на несколько интересных записей у него. Правда, значительно более поздних.

Дневник Тома.
5-е марта 2003 года.

«Меня волнует то, что происходит с Биллом. Он пишет очень мрачные песни, и я не понимаю, в чем причина. Он все больше закрывается от меня. Кажется, у него проблемы со здоровьем. По крайней мере, у него все часто бывают внезапные приступы: одышка, обморок. Я не говорю маме, так как боюсь, что Билла могут поместить куда-нибудь, где я не смогу его увидеть. Когда я так думаю, мне больно.

Билли, любимый брат, как мне тебе помочь?»

10-е марта 2003 года.

«Сегодня я опять отменил свидание с Луизой, потому что Билу стало очень плохо: его рвало, давление подскочило, я лежал с ним рядом на кровати, обнимая его за спину, пока ему не полегчало.

Я боюсь. Может быть, надо рассказать маме?
Нет, он так умоляет меня не делать этого. Я не смогу. Это все равно, что предать его».

1-е апреля 2003 года.

«Не могу понять, на кого я больше зол: на эту дуру Луизу или на себя, что меня угораздило с ней встречаться?! Сегодня Билла выписали из больницы, поэтому я естественно не пошел на свидание. Эта идиотка устроила мне истерику в трубку и заставила выбирать между ней и Биллом. Да как у нее вообще язык повернулся? Тварь разнесчастная!
Никто не смеет ставить меня перед таким выбором, потому что все пойдут к чертям собачьим. А я останусь с братом.

И все равно, как же приятно, что за такое долгое время Билл снова рядом. Эта неделя была для меня как вечность. А последние три дня я зачеркивал на листочке часы до того, как выпишут Билли. Как хорошо, что с ним не было ничего серьезного. Правда, врачи всерьез опасаются, что у Билла дефицит массы. Поэтому ему теперь надо жрать, как убойной свинье. Ха-ха. Посмотрю я, как они заставят Билли много кушать.

P.S. О, господи, как же я счастлив был обнять Билла, поцеловать его за все это долгое время отсутствия! Как я соскучился по теплым его рукам и ласковой улыбке! Билли, ты снова со мной!».

2-е апреля 2003 года.

«Объяснил Луизе, куда она должна пойти, а то, кажется, вчера она не поняла. Зато теперь я все свободное время могу уделять Биллу, который тоже по мне очень сильно соскучился. Вчера мы спали на одной кровати; как мама не пыталась нас растащить – ничего у нее не вышло.
Болтали всю ночь».

Любопытно, о каком поцелуе здесь идет речь? Как именно Том поцеловал Билла при встрече. Если это уже проявление сексуального влечения, то дело еще серьезнее, чем мне сначала показалось. Однако вполне возможно предположить, что речь идет о совершенно невинном братском поцелуе, тем более естественном для близнецов.

08.04.07

Поискал информацию о группе в интернете.
Поразительно. Поразительно. Даже представить себе не мог, СКОЛЬКО народу сходило и сходит по ним с ума. Тут точно можно свихнуться. И все же, думаю, популярность сыграла не первую роль в том, что у Билла развился психоз. В том, что именно он из двоих близнецов и стал спусковым крючком этого безумия, я не сомневаюсь. По крайней мере, записи в его дневнике это подтверждают.

Дневник Билла.
26-е июня 2005 года.

«Ущипните меня! Пусть я точно пойму, что я не сплю!
Это происходит! Это на самом деле происходит! Наше видео на первых строчках чартов Германии!!! Боже, вчера мы с Томом получили около трех сотен писем, может, даже больше! Я сразу начал их читать! Сначала я читал каждое, потом устал, решил, что дочитаю завтра. Но сегодня их стало еще больше! Я уже не могу читать их, но мне плевать! Я чувствую всю ту любовь, все то восхищение, которое испытывают фанаты, когда пишут. Это ведь последнее, что у них есть. Они, наверное, думают, что я – Бог и живу на небе.
Кто знает, кто знает?

P.S.: Мне пишут даже парни. Некоторые прислали свои фотки. Хм. Может, мне сходить на пару свиданий? Только как бы выбраться без охраны?

P.P.S.: Тому тоже пишут парни. Так я над ним еще не угорал! Предложил ему тоже сходить на пару свиданий. Ха-ха! Он, конечно, сказал, что пойдет. Только с девушками».

30-е июля 2005 года.

«Вот так! Вот так, ублюдки! Получите, суки! Ваши девушки сохнут по мне и визжат на концертах:
«Билл, возьми меня! Трахни меня!»
И мне это нравится!
Потому что они всегда будут думать обо мне, когда вы будете их трахать! Как бы хорошо вы этого не делали!
Вы меня раньше ненавидели и теперь тоже, но сейчас-то у вас есть на то причины. И, бля, я не жалею! Мне нравится быть в этом виноватым!

Скрипите зубами, потому что у вас никогда не хватит духу быть такими, как я! Даже если вы научитесь краситься. Ха-ха».

10-е августа 2005 года.

«Мне и нравится, и не нравится, как на студии обработали мои песни.
Это вроде и часть меня, и нет. Музыка, конечно, стала лучше, но смысл изменился. Что они сделали с «Durch den monsun»? Как они могли убрать оттуда слова «ты – отражаешься во мне, а я отражаюсь в тебе» и заменить это на глупый «тонущий полумесяц»? Я написал эту песню о нас с Томом, так какого хрена всякие девушки будут думать, что это я им посвящаю?!
Мне обидно. До слез.
Это жестоко! Это же не я! Не Я!!!
Не Я-я-я-я-я-я!!!!!

Не понимаю, как Том может так спокойно это выносить?!
Просто пожал плечами и сказал мне:
- Главное, что я знаю, о чем эта песня, остальное неважно».

17-е августа 2005 года.

«Он скоро выйдет, майн готт, скоро он выйдет!
Наш первый альбом! А потом – турне, турне, ТУРНЕ!!!
Том говорит, что я слишком волнуюсь, что раздуваю из мухи слона, что лучше бы мне этим наслаждаться.

А еще я боюсь, что на месяц перед турне нас пошлют в школу. Думаю, если раньше меня хотели убить только парни, то сейчас опасность представляют девушки. Они же просто задушат нас в объятьях. А потом их парни будут глумиться над нашими телами.

Ха-ха! Наверное, я тогда восстану из мертвых и припугну их хорошенько! Я не верю, что могу умереть. Я никогда не умру!
Слышишь, Том?! Мы будем жить! Всегда! Вечно!
Рука об руку. Вместе!
Весь этот мир создан для того, чтобы мы им наслаждались…

Так лучше, Том?

И все равно, я боюсь, что упаду.
Ты меня тогда подхватишь?»

02-е сентября 2005 года

«Вчера был самый ублюдский день рождения из всех. Нас все-таки отправили в школу.
Такого в свой адрес я раньше не слышал. Меня называли недоноском, ублюдком и грязной шлюхой! А еще почти все парни пришли в майках с надписями: "I will kill Bill and the rest of the fuckband too". Ну и суки, матьвашу! Хотя, признаться, я ожидал чего-то подобного. Думаю, это даже здорово. Значит, мы этих придурков очень сильно задели. Интересно, сколько девочек в постелях со своими парнями стонали мое имя?

Том сказал, что не надо париться, и что он непременно воспользуется новой ситуацией. Мы вообще вчера спать не ложились. Мы разложили его диван, и спали вместе, как в старые времена. Я всегда успокаиваюсь, когда Том меня обнимает. Я могу уткнуться ему в плечо и плакать. Знаю, что когда мы наедине, он ни за что не будет надо мной смеяться.

Йост сказал, чтобы я улыбался. И сказал в интервью, что эта «шутка» меня позабавила. Ха! Как же! Черта с два это забавно. Я, конечно, сказал в интервью, как меня научили, но потом заявил Дэвиду, что ни за что больше не пойду в эту школу. НИ ЗА ЧТО! Мне плевать, как они это сделают (может, дадут взятку директору или еще что…), но я больше не буду туда ходить, пусть хоть удавятся. Том со мной полностью согласен!

Еще…
Еще вчера было волшебно.
Я не придал этому большое значение, но, вспоминая сегодня, чувствую, как горят щеки. Мы и раньше это делали с Томом, но не так долго и не так чувственно, как в этот раз. Мне нравится чувствовать губами его пирсинг, задевать языком солоноватый металл. Как-то эротично, как-то волшебно».

15-е сентября 2005 года.

«А они все там не дураки. В итоге мы УРА! УРА! УРА! получили отсрочку от школы на целый год! Пока все наши ебаные однокласснички будут зубоскалить, мы с Томом будем уводить у них девушек совершенно бессознательно! Так им и надо! Они это заслужили!»

25-е сентября 2005 года.

«Черта с два я буду вашей марионеткой! Запомните, это я! Я дергаю вас за ниточки, а не вы меня!
Суки!

Все началось с того, что мы приехали на студию. Когда узнали, что за неделю продано больше миллиона копий альбома, охренели. Сколько же у нас фанатов?! Но речь не об этом.
В общем, от радости я бросился Тому на шею, и все получилось как-то естественно. Том меня обнял, а я поцеловал его в губы. Просто чмокнул, и все!

А потом началось. Все обалдели. На меня кричал Йост.
Кричал.
На меня.
В голос.
Орал, о чем я вообще думаю?! А вдруг там были бы репортеры и они бы это засняли. А что тут такого, не пойму?

Йост сказал, что за инцест могут посадить, и, если кто-то распустит про нас подобную сплетню, это повлияет на продажи. Он что, больной, в самом деле? Я поцеловал своего брата. Просто поцелуй, что в этом такого? Какой инцест нафиг?
Короче я ржал бы, если б не был так взбешен. Том сказал, что ему пофиг, потому что это нормально, когда мы целуемся. Я тоже не думаю, что в этом есть что-то противоестественное­ и незаконное. Уж целоваться-то с братом я могу, сколько влезет. Ну, конечно, не все это поймут, но я только пожму плечами. Мы всегда это делали, и я не собираюсь как-то по-другому выражать свою привязанность к брату.

Все-таки нам теперь строго-настрого запрещено проявлять нашу любовь, пусть даже братскую, на людях, чтобы кто-то, не дай бог, не обвинил нас в пропаганде инцеста.

Они там все параноики, нахрен!»

Без даты.

«Завтра начнется турне! Турне!
Рано утром за нами приезжает автобус, и нас везут в аэропорт. А оттуда – во все уголки Европы! Том очень хочет в Лондон, а я – в Амстердам! Хочу всю ночь тусоваться в клубах! Да! Да! Да!

По секрету: подумываю залезть в гей-клуб. Мне кажется, прессу это мало заинтересует – ведь в Амстердаме гей-квартал – это что-то вроде достопримечательнос­ти, так что можно будет прикинуться шлангом и спокойно оттянуться.
А то мне запрещают посещать гей-клубы. Можно только на обычные тусовки ходить и делать вид, что меня привлекают девушки. Бррр… Ради Тома я там, конечно, появляюсь, но ведь мне и самому хочется оттянуться».

Думаю, по последним записям можно судить, что популярность не пугает Билла. Она, наоборот, притягивает его. Мальчик чувствует себя богом. Я бы сказал, что он уже на грани превознесения себя, если бы не знал, что с ним произойдет дальше. Постепенно Билл начинает осознавать, что шоу-бизнес всегда будет заставлять его скрывать самого себя. На Билла будут давить, убивать в нем любые чувства, пусть даже это совершенно чистая любовь к брату-близнецу. Вот где я вижу толчок.
Сопротивление.
Нежелание подчиняться.
Все это толкнуло Билла на новую ступень отношения к Тому – из братской привязанности его чувство, сублимируясь под давлением фанатов, имиджа и продюсеров, превращается в некое сексуальное желание. Пока оно скрыто, но, увы, скоро ему суждено прорваться.

Боже, спасибо тебе за этот интереснейший случай в моей практике! Когда еще мне удалось бы так глубоко заглянуть в душу пациента, пронаблюдать за всеми стадиями развития его болезни, быть в его мозгу! Каждый профессор сейчас должен мне завидовать!
Думаю, если напишу работу на основе близнецов, мне всерьез суждено прославиться на психиатрическом поприще.

И все же, как мог Билл из «бога» превратиться в несчастного, забитого подростка, который боится всех и так и отказывается выходить из палаты?
Если я докопаюсь до истины, мне светит не только премия и перевод в Берлин…

13.04.07.

Мальчики здесь уже больше трех недель, но так и не виделись друг с другом. У Тома большой прогресс, сегодня он сам пришел в мой кабинет. Мы разговаривали. Я не сказал, что читаю их дневники, думаю, это может травмировать Тома и отбросить его назад, к фрустрации. Я спросил Тома, считает ли он себя виноватым в чем-то перед Билом. Он долго думал, потом поднял на меня полный мучения взгляд и кивнул.
- Я оттолкнул его, - сказал он. Мне показалось, что с большим сожалением.
- Он думал, я останусь с ним несмотря ни на что, а я струсил. Убежал.
Том обхватил себя руками и заплакал.
Пришлось его увести.

А я снова погрузился в чтение дневников.
На этот раз я читал Томов дневник. Он написан более спокойно, плавно; нет такой агрессии, как у Билла. Кажется, Том действительно получал удовольствие от популярности. Улыбаюсь, когда читаю про то, как он выбирал из толпы фанаток посимпатичнее и уводил их в заранее заказанный номер или ехал с ними в клуб. Я читал в интернете, что многие осуждали мальчиков за такое поведение, а мне кажется, на их месте любой вел бы себя так.

Дневник Тома.

31-е ноября 2005 года.

«Мне все больше и больше нравится быть популярным! Это здорово! Это супер! Я чувствую, как все хотят меня! Конечно, большинство девочек стонут по Билли, но и по мне тоже куча сходит с ума. Бедные, только я могу их утешить и приласкать (и то, только самых симпатичных), потому что Биллу на девочек плевать с высокой башни. Ха-ха.

Мне его жаль, кстати. Йост – сука полная, он не разрешает Биллу объявить правду о его ориентации. Как будто это помешает группе. Да, конечно, фанаток у нас поубавится, зато, быть может, часть его воздыхательниц перекочует ко мне. Я, конечно, не крашу глаза и не строю из себя истеричную дамочку, но все же у меня есть, что им предложить… Но Билл страдает. В Амстердаме ему удалось вырваться в гей-клуб, и чем ему это обернулось?! Большим скандалом с компанией. Мне намного легче – я хотя бы могу быть самим собой. Когда я слушаю «Schrei», начинаю потихоньку понимать, что это в большей степени о Билле. Иногда мне кажется, что это действительно последнее, что у него осталось. Кричать.

Билл, прости меня. Я больше не буду такой сволочью.
Я буду меньше времени тратить на девочек!
Я знаю, тебе так нужна моя поддержка!
Билл!

Господи, какой же ты одинокий!»

Здесь не могу не привести запись из дневника Билла, сделанную чуть ранее.
Признаться, мне даже жаль его. Я бы даже хотел, чтобы все случилось по-другому, но я понимаю, что, наверное, это в силу моего непрофессионализма.­ Врач не должен потакать болезни пациента. Какой бы она не была.

Дневник Билла.

27-е октября 2005 года.

«Я хочу кричать! Кричать! Кричать!
Я хочу быть собой!
Я хочу умереть.

Свернуться где-нибудь клубочком и тихо лежать, пока не сдохну. Почему это должно происходить со мной? Нет, я не хочу этих слез. Я не должен плакать, как какая-то тряпка…

Но я хочу плакать. Хочу. Потому что больше ничего не могу.

Том сейчас, наверное, развлекается с красивыми девушками. Интересно, скольких он может трахнуть за раз? А я должен торчать в номере, потому что никто не должен знать с кем Я хочу трахаться. Бля, как они смеют это определять?! До каких пор я буду улыбаться в камеру и говорить, что ищу СВОЮ девушку? Я, блять, ее не ищу! Я тоже хочу, как Том, наслаждаться нашей популярностью. Я знаю, куча симпатичных мальчиков не против трахнуться со мной, и я мог бы, как Том… как Том…

Нет, это невыносимо!

Мне казалось, вчера был лучший день в моей жизни. Я договорился с Томом, чтобы он побыл в нашем номере, прикрыл нас, если припрется Йост или журналюги.

А сам улизнул в клуб. Это было полное сумасшествие. Адреналин в крови так и подскакивает, когда я вспоминаю об этом.
Было трудно. Понадобились очки, пальто и шляпа. Убежал через черный ход и поймал такси.

Боже, как вспомню ЭТО, сразу хочется смеяться! И танцевать. Я не люблю клубную музыку, но там… там начинаешь чувствовать, как вращается целый мир. Вселенная! И все это для тебя одного!!! Я танцевал, танцевал без удержу!

Я закрывал глазами и двигался в ритме этой музыки. Она была моим дыханием, моим пульсом, моей жизнью! И все эти прожекторы и лампы… Меня зажгли на вертушке. Господи, как это было прекрасно!

Вокруг меня танцевали одни парни. И девушки, конечно, тоже, но их было совсем мало. Меня узнали. Вокруг собрались самые красивые парни. Там были и взрослые мужчины, и совсем юные мальчики, некоторые даже младше меня! Это был рай на Земле! Рай! Рай! Я танцевал для них, а они подбирались ближе, двигались вокруг меня, совсем близко. Я пристроился к одному блондинчику. На нем были только узкие джинсы, и я легко-легко гладил его плечи, грудь, а он держал меня за талию.
- Я был на твоем концерте! – крикнул он мне в ухо. – Но я никак не ожидал увидеть тебя здесь.
Я улыбнулся ему.
- Да, я непредсказуем!
И тут он меня поцеловал. От всего этого кружилась голова, мне хотелось смеяться и петь. Он оторвался от меня, поднес свои губы к моему уху и спросил, не хочу ли я спуститься в сауну? Он погладил мой член через штаны, я был в шоке! Так откровенно меня еще никто не ласкал.
О чем я, меня вообще еще никто не ласкал!

Черт, а ведь я хотел! Хотел! Боже, я даже имени его не знал, а уже готов был отдаться ему там, в сауне, и позволить делать со мной все, что я захочу. Я уже собирался сказать ему «да», когда меня вдруг ослепила вспышка.
Еще одна.
И еще!
И много-много вспышек!
Кажется, их было миллионы.

А у входа я увидел взволнованное лицо Тома. Он посмотрел на меня и покачал головой.
Как это?! Как это вышло, черт возьми?! Как они нашли меня, суки поганые, как они смогли пробраться в мой рай?!!!! Бля!!!
Я ненавижу их…

Дальше помню плохо. Охрана растолкала народ и буквально выволокла меня наружу. А журналюги все снимали, снимали, снимали… Как будто было недостаточно снимков. Как будто им еще чего-то не хватало для утреннего репортажа. Акулы! Жадные, мерзкие акулы!
Зачем вам я?! Зачем вам мое мясо?!

Дэвид орал на меня, как больной. И на Тома, который пытался заступиться, тоже.
- Ты, блять, понимаешь, маленький сучонок, ЧЕГО нам может стоить твоя выходка?! – кричал он, когда мы были уже в номере.
Когда я наорал на него в ответ, он меня ударил. Рад, что рефлексы Тома остались прежними. Он буквально сшиб нашего менеджера с ног и уселся на нем верхом. Всегда поражаюсь, откуда у моего появляется такая сила, ведь он не намного крепче меня. Но когда меня кто-то обижает, у Тома просто крышу рвет, и он становится неуправляем. Он держал Йоста за горло и прямо-таки шипел на него:
- Тронешь Билла пальцем, я тебя в тюрьму отправлю. Мне для этого далеко идти не надо – репортеры за каждым углом, ты меня понял, урод?
Вообще-то, Том так грубо не разговаривает. Но в этот раз Дэвид перегнул палку. Братишка отпустил его только тогда, когда тот пообещал говорить спокойно…

Мы еще в большей жопе, чем предполагали. Гребаный контракт, я и не думал, что стану рабом «Sony BMG» Как только нам стукнет 18 – сразу же разорвем его. И подпишем заново, но на других условиях. Или вообще с другой компанией. Это точно. Я уже решил.

Ну а вчера… вчера я сидел и молчал, пока Йост помахивал передо мной листочком с суммой неустойки, которую снимут с нашего счета, если мы пошлем их всех нахуй сейчас. У нас даже не хватит денег, чтобы покрыть все.
Идиоты. А мы-то думали, что богаты.
Ну, ничего, ради этого я подожду каких-то два разнесчастных года. А потом покажу вам всем средний палец, уроды поганые!

И первое, что я сделаю, крикну на весь Берлин:
- ДА! Я – ПЕДИК! ПЕДИК! JA, ICH BIN SCHWUL!!! ICH BIN SO SCHWUL!!!

Ночью Йост и компания поехали в редакции газет, чтобы выкупить все фотографии, которые папарацци успели нащелкать. А сегодня я видел, как Дэвид с облегчением вздохнул, проходя мимо газетного прилавка. Сенсаций типа «Билли Каулитца застукали в гей-клубе» не было.

Том успокаивал меня всю ночь. Я плакал, уткнувшись ему в шею. Плакал, как маленькая девочка. Он гладил мои волосы, целовал их, шептал, что не бросит меня. А сегодня снова где-то развлекается. Ладно, пусть. Почему я должен мешать ему жить своими истериками?

Нет, надо улыбнуться. Я же Билл Каулитц, я почти сам Господь Бог! Я не должен плакать.

Но иногда все-таки, кажется, что я так и останусь девственником на всю жизнь из-за этого Йоста».

11-е ноября 2005 года.

Нет, я сейчас умру от смеха. Дэвид устроил охренительную подставу – заказал журналу BRAVO интервью с нашими бывшими девушками. Двух девушек Тома она нашли, а вот как быть с моими, если их у меня никогда не было?! Дэвид не промах – нашел девочку из моего города, которую я в глаза не видел, дал ей денег, и она в интервью рассказывала, какой я милый и стеснительный был на первом свидании.

Это они так хотят убить все слухи, что я – гей.
Ну-ну…
Вот, подождите, ребята… Подождите чуть-чуть. Я вам этого ни за что не оставлю!

12-е декабря 2005 года.

Нет, зря я психовал.
Все то, через что мне приходится проходить – неотъемлемая часть плана. Посвящения. В избранные. В божественные существа.
Они, в самом деле, на меня молятся.
Может, я действительно божество?
Хм, что значит, может?

14.04.07

Том сегодня приходил ко мне и попросил показать ему Билла. Как он узнал про камеры? Наверное, я не выключил монитор в прошлый раз, когда Том был здесь. Я не смог отказать мальчику: таким несчастным и одиноким он казался.

Я подошел к столу и включил монитор. Переключившись на комнату Билла, я дал изображение крупнее и отступил в сторону, чтобы Том смог хорошо рассмотреть брата.
Билл лежал на спине и смотрел вверх. Его лицо ничего не выражало. Если бы не легкие колебания грудной клетки, можно было подумать, что Билл мертв. Впрочем, живым его тоже вряд ли можно было назвать.
Том смотрел на своего близнеца с такой тоской, с таким жалостливым выражением лица, что я не выдержал: подошел к мальчику и приобнял его за плечи.
- Держись, малыш, - сказал я ласково. – Мы его вытащим.
Где бы ни витал сейчас Билл, видно было, что грезы причиняют ему боль. Казалось, на этом красивом кукольном лице не осталось ничего живого, ничего, что могло бы хотеть вернуться обратно. Никаких чувств, кроме боли и страдания. И, когда Том смотрел на брата, его лицо на мгновение отразило то же самое выражение. Словно он тоже хотел улететь. Вместе с Биллом, туда, в его мечту.
- Можно мне… гитару? – спросил Том как-то неуверенно.
Я колебался. С одной стороны, не думаю, что творчество может повредить Тому, с другой – я волновался за Билла. Неизвестно, как он отреагирует, если близнец начнет играть. В том, что у этой парочки существует какая-то внутренняя, совершенно феноменальная связь, я не сомневался.
- Я подумаю, Том, - пообещал я абсолютно серьезно. - Я подумаю.

Сегодня дочитал дневники мальчиков. Завтра думаю донабрать то, что считаю важным и существенным.

Мне их жалко. Правда, очень-очень жалко.
И Тома жаль, хоть он и явная жертва бурно развившейся шизофрении Билла, и самого Билла тоже жаль… просто по-человечески.

Дневник Тома.
13-е декабря 2005 года.

Мне все-таки жутко нравится быть известным! Кажется, Билл тоже с этим смирился. Он очень хорошо справляется со своей работой. По-моему, он загорелся какой-то новой целью, но он ничего мне об этом не рассказывает.

Вчера мы отрывались в клубе с офигенными девочками.

Билл начал отпускать волосы и ногти. Он и раньше был женственным, но сейчас, кажется, немного перегибает палку.
20-е марта 2006 года.

Смотрю, во что превратился мой брат и офигеваю. Он и одевается, и ведет себя, как настоящая женщина. Я не знаю, в чем причина. Когда я спрашиваю его, в чем дело, он только пожимает плечами и спрашивает:
- Разве я не красивый?
Что мне еще остается говорить?
- Конечно, красивый.
Нет, с Биллом что-то не то. Что-то не то.
А Йоста волнуют только рейтинги группы. Фанаткам нравится новый имидж моего брата, а больше их ничего не колышит.

А я боюсь за своего брата, как ни за кого в жизни!
Билл, пожалуйста, будь со мной откровенным!

Дневник Билла.

23-е марта 2006 года.

Я знаю, что это неправильно, что это незаконно, в конце концов. Я знаю, но я не такой, как все, мне можно все! И я преступлю все законы! Я сделаю все! ВСЕ!!!

Но я боюсь, что Том обвинит меня…
Нет-нет. Лучше я буду молчать.

4-е апреля 2006 года.

Как это все-таки приятно: приехать домой в отпуск. Тут мы с Томом чувствуем себя свободнее. Здесь, конечно, фанаток тоже хватает, но все же и друзья наши есть. Наша старая комната, наша двухъярусная кровать и игрушки. Как же я по всему этому скучал!

Мы с Томом залезли в одну кровать и болтали до утра, как в старые добрые времена.

10-е апреля 2006 года.

Я в шоке. Какие-то уроды узнали наш домашний номер телефона и теперь названивают. Мне кажется, это наши одноклассники.

Вчера звонили и молчали. А сегодня угрожали.

11-е апреля 2006 года.

Я боюсь. Я боюсь. Мне страшно! Том! Помоги мне, пожалуйста! Помоги, помоги!

Я сегодня взял трубку и услышал такое… Мне страшно это писать… Они обещали мне устроить такое… такое… Господи, за что, почему мне так страшно?

Йост сказал, что приедет и заберет нас в Гамбург и придется жить там.

Боже, боже… Кажется, я продал душу дьяволу.
Том, ты можешь что-то сделать?
Да где же ты, черт возьми?!

15.04.07.

Я решил все-таки дать Тому гитару и надеюсь, что не ошибся.
Билл болезненно реагирует на звуки музыки, доносящиеся из соседней комнаты, но, кажется, он наконец-то начал просыпаться.

Сегодня у него случился новый припадок, но я распорядился ограничиться легким успокоительным и продолжил наблюдение.

Сначала Билл сидел, потом встал и начал ходить по комнате. Его взгляд начинает приобретать живые черты… А под конец дня он даже начал мурлыкать что-то себе под нос! Что-то вроде «komm und rette mich».

Думаю, завтра я смогу поговорить с Биллом. Почему-то я в этом просто уверен!

Дневники продолжаю набирать.

Дневник Тома.
12-е апреля 2006 года.

Я в смятении.

Вчера Билл так разволновался, что когда я пришел домой, он буквально накинулся на меня. Начал обнимать, говорил, как волновался, что я не дойду до дома, что я оставлю его. Он плакал, вытирая свои слезы о мои дреды.
Бедный… Я волнуюсь за него.

Мы пошли в нашу комнату, и там Билл рассказал мне, чем ему угрожали. Ах, уроды! Как у них только язык повернулся такое сказать?
- Они ведь могут! Могут это сделать! – шептал Билл в слезах, уткнувшись мне в шею.
Я гладил его по спине, по волосам. Его тонкие пальцы с силой сжимали мои руки, царапая меня ногтями.

Я поцеловал брата, но это было не как обычно. Это было, как в первый раз. У меня даже под ложечкой засосало, когда я почувствовал, как его пирсинг стукнул меня по зубам, а он издал тихий стон и принялся стягивать с меня футболку, еще сильнее углубляя поцелуй.

Его руки гладили мои плечи, мою грудь, я позволял все.
Мне было приятно.
Мне этого хотелось.

Мы целовались, как никогда. Как любовники, которых должны будут скоро разлучить. Билл целовал мою шею, лизал ее, и я чувствовал холодок, с которым скользил по коже металл…

О, господи, я сейчас вспоминаю все это и чувствую, что возбуждаюсь.
Ладно, мы всегда целовались, это ничего.
Но такого, как вчера, еще никогда не было.
Я не знаю, что мне и думать?!
Нельзя же хотеть брата.
Нельзя же хотеть секса с собственным братом?!

Дневник Билла
19-е апреля 2006 года

Я так боюсь, что Том вспомнит о том, что произошло неделю назад. Мы уже неделю живем в Гамбурге. Больше никто не звонит, и я успокоился.
Но тогда… Тогда мне казалось, что я скоро умру, и если бы я этого не сделал, я бы наверное всю свою жизнь после смерти жалел об этом…

И еще, надеюсь, он никогда не прочтет мой дневник…

1-е июля 2006 года.

Я это понял. Мне не нужен парень. Ну, нахрена, скажите, если никто никогда не поймет меня, как мой брат?

Я люблю Тома, я хочу Тома! Я хочу быть его любимым, я хочу, чтобы все об этом знали.
Это незаконно, но так сладко!
Я теперь каждую ночь мечтаю о Томе и очень часто говорю ему о том, как сильно люблю его.

Знаю, ему нравятся девушки. Что ж, я буду для него самой красивой девушкой на свете. Я не понимал раньше, что движет мной, когда я почти перевоплощаюсь в девушку, а сейчас осознал – я хочу быть девушкой своего брата!

17.04.07.

Думаю, я был прав, когда разрешил Тому играть. Музыка действует на Билла если не положительно, то возбуждающе. Я отменит транквилизаторы. Не думаю, что у Билла будут новые припадки.
Похоже, он начал разумно мыслить наконец-то.

20.04.07.

Том спросил, может ли он написать Биллу записку и позвонить домой маме.
Я разрешил и то, и то. Рад, что хотя бы Том выбирается из той ямы, в которую они попали. Уверен, он сможет вытащить и Билла.

Передо мной лежит Томова записка. Я обещал ее не читать… Но с другой стороны, меня гложет любопытство. К тому же я все-таки врач, поэтому прежде всего должен заботиться о здоровье своих пациентов… Вдруг эта записка может повредить Биллу? Решено. Читаю.

Записка Тома:
«Билли! Милый, дорогой, любимый мой брат! Прошу тебя, позволь мне увидеть тебя и поговорить с тобой. Да, я совершил ошибку, но это не значит, что я тебя больше не люблю. Если ты хочешь, я сделаю это! Я буду навсегда твоим, навсегда с тобой. Я сяду в тюрьму, если ты захочешь. Или давай уедем куда-нибудь. Куда угодно, у нас ведь столько денег! И будем жить так, как хотим. Только позволь нам жить. Ты знаешь, Билл, если ты захочешь, чтобы я умер вместе с тобой, я умру, но я очень-очень хочу еще раз увидеть твое улыбающееся лицо.
Прости меня. Твой Том».

(позже)

Заходил к Биллу. Отдал записку. Он прочел ее и порвал. Потом поднял на меня мутный взгляд, и я испугался. Откуда в этом ребенке столько мучения, столько ненависти, столько нежелания жить?!
- Дайте мне бумагу и карандаш, - попросил он хриплым голосом, но я как будто не слышал его. Я смотрел на его красивое, хоть и осунувшееся лицо, длинные, немного поблекшие пряди волос все равно очень изящно обрамляли чуть выступающие скулы. На фотографиях я видел его с макияжем – настолько яркий образ, что почти невозможно совместить с этой мертвенной бледностью, но и она красива. Я им любовался.
- Дайте мне что-нибудь! Я хочу написать… - он снова открыл рот, на этот раз я услышал его просьбу.
- Ответ Тому? – спросил я.
Билл покачал головой.
- Нет. Песню.
Я решился на эксперимент. Пусть, жестокий, но он стоил того.
- Я не могу, Билл. Боюсь, твои мысли сейчас разрушают тебя, - сказал я, поднимаясь со стула, на котором сидел.
Мальчик широко раскрыл глаза и рот, глотая воздух, беззвучно, как рыба.
- Но это… это… убьет меня, если я не напишу! – наконец выдавил он из себя. Его худые руки дрожали. Это было похоже на новый припадок. Я не боялся. За дверью поджидали два санитара, готовые ворваться в любую секунду.
- Прости, Билл, но если хочешь жить, тебе придется доказать мне это.
Я сделал шаг в сторону двери, но он сполз с кровати на пол и схватил меня за полу халата и простонал:
- Пожалуйста, доктор! Я не могу… не могу… Когда он играет, я не могу!!! Я НЕ МОГУ ЭТОГО ВЫДЕРЖИВАТЬ!!! Пожалуйста, доктор!
Он плакал, он кричал, стонал и извивался, бросался на меня с пола.
Пришлось вызвать санитаров, чтобы те ненадолго привязали его к кровати.

Мне жаль так поступать с Биллом. Сначала я думал, что можно вылечить его, сделать из него нормального, обычного человека, но, увы, это невозможно… Думаю, я могу вернуть его к жизни, только заставив снова почувствовать себя богом. Только так. Может быть, это будет его заблуждением, но, по крайней мере, он сможет быть счастливым. Может быть, я и не профессионал, может, я поддался состраданию, читая дневник Билла, не знаю.
Знаю только, что я очень хочу ему помочь.

Дневник Тома.
23-е августа 2006 года.

Снова турне, море фанаток, выбирай любую!
Yeah! Yeah!
На этот раз больше стран, мы даже поедем в Россию, это так круто!!!

Только вот Билл совсем сходит с ума.
Вчера в номере устроил настоящее безумство: когда я вернулся со свидания, он буквально прижал меня к стене и принялся так целовать, как никто не умеет… Конечно, он мой брат, он знает, как я люблю.
Он игрался с моим пирсингом и гладил пальцами грудь.
Боюсь даже вспомнить, КАК МНЕ ХОТЕЛОСЬ его трахнуть, когда его аккуратный ноготок задел мой сосок. Он сделал это специально. А потом спустился и целовал их… целовал мою грудь, соски и живот…
О боже, какое у моего брата горячее дыхание.
Я еле вырвался.
И до сих пор жалею.

Господи, останови это безумие! Или продолжи его до бесконечности!

Дневник Билла.
3-е сентября.

Я больше так не могу… Больше не могу!!!
Он каждый день снова уходит к своим девочкам!

Неужели я хуже, чем они? Неужели я хуже?
Не верю, не верю, не верю!!!

Бля, я слишком обдолбан, чтобы что-то здесь писать, потому что скоро придет Том, и я сделаю все, чтобы он меня трахнул…

До сих пор удивляюсь, как мне хватило духу достать наркоту. А ведь все было так просто. Я убежал в клуб (в обычный задрипанный клуб) и громко крикнул в толпу:
- У кого-нибудь есть “e”?
И куча народу протянула мне таблетки.
Все рады были обдолбать детку… Так они меня называют…

Ну что ж… спасибо вам, я так счастлив…

И так возбужден. Я хочу, чтобы Том меня трахал, трахал, трахал. Я хочу быть его шлюхой, подстилкой! Хочу отсасывать ему вечно, я хочу, чтобы он кончал мне в рот, на лицо, я хочу стонать от оргазма и отдаваться ему вечно…
ВЕЧНО! ВЕЧНО! ВЕЧНО!

21.04.07.

Отдал сегодня Биллу его косметичку, которую заносила мне фрау Каулитц. Он сделал вид, что не обратил внимания, но я-то заметил, каким жадным взглядом зажглись его глаза. Все он увидел!
Вернулся в кабинет, смотрю в камеру – так и есть! Красится!
Боже, и с каким наслаждением!

Стыдно признаваться себе, но меня сейчас так нежно кольнуло в сердце, когда я увидел Билла во всей красе. С макияжем он не кажется таким хрупким и беззащитным.

Позвонил фрау Каулитц и попросил ее привезти любимую одежду близнецов.

23.04.07.

Отдал Биллу его любимые футболки и джинсы.
- Ты это можешь носить вместо халата больного, - сказал я ему.
Билл не ответил, но посмотрел на меня с благодарностью.
Сегодня он снова накрасился, даже уложил волосы.

Том тоже радовался своим мешковатым футболкам и штанам. И даже сказал мне «спасибо». А, когда нарядился, взялся за гитару.

25.04.07.

Это случилось!!! Бил Каулитц сегодня вышел из комнаты!!! Он сделал это очень робко: постучался в дверь и попросил дежурного санитара выпустить его. Прогулялся по коридору и зашел обратно. Жаль, что с Томом они пока не видятся.

26.04.07.

Не знаю, рецидив это или нет, но Билл исписал карандашом для глаз все простыни. Я решил сам разобраться с этим. Когда я зашел в палату, Билл сидел на полу и сосредоточенно писал что-то.
- Билл? Зачем ты это делаешь? – спросил я.
Он не ответил, но продолжил писать.
- Это что, песня?
- Нет, отрезал он.
- Дай посмотреть, - я подошел ближе и наклонился к нему.
- НЕТ! – закричал он, оттолкнул меня и кинулся прикрывать собой надписи на простынке. Санитары сделали свое дело быстро: заломили бедному мальчику руки за спину, отобрали простынку и подали ее мне.

Неровным почерком Билла там были выведены слова:

«Том. Том. Том. Том. Том. Том. Том.
Я ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ!!!
Люблю тебя… Том. Том. Том. Том. Том».

- НЕТ! НЕТ! НЕТ! – кричал Билл, вырываясь, пока его упаковывали в смирительную рубашку. – НЕТ! НЕ НАДО!!! Не читайте!!! Нееееееет!!!!
- Успокойся, Билл, я хочу тебе помочь, - я пытался разговаривать, но он ничего не понимал и не хотел слушать.
Вдруг у него изо рта вырвался истошный крик:
- ТО-О-О-О-О-ОМ!!!!

Наверное, этот крик пронесся по всей больнице, я уверен, что его слышали все. Меня самого пробрало до самого сердца: таким отчаянным был этот вопль. Я обернулся, услышав, как в соседнюю дверь барабанит Том, чтобы его выпустили.

Я распорядился никому из них не давать транквилизаторов, но и не выпускать.

Том колотил в дверь до утра.

Дневник Тома
4-е сентября.

Господи, я в тебя никогда не верил, но надеюсь, что ты меня простишь!

Вчера после концерта я снял номер в той же гостинице, где мы остановились и повел туда двух девочек.
Но у меня НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ!!!
Не получилось! Бля, не могу это написать… ладно… у меня не встало…
Девочки были просто супер, но я не знаю, что случилось.

А потом я почувствовал, что-то страшное. Черное.
С Биллом что-то случилось.
Я быстро оделся и побежал в наш номер…

О, Боже…
Он валялся на полу, полураздетый.
Его глаза были мутными… Страшными… Волосы разметались по полу.

Он… он мастурбировал и стонал мое имя.

Господи, я грязный, грязный, поганый ублюдок – у меня встало на моего брата! У меня правда на него встало, да еще как. Я почувствовал, как член прямо-таки рвался из штанов.
- То-о-о-ом! – застонал Билл, и я весь обмяк, это было так сладко, и в то же время так возбуждало, что я ничего не мог с собой поделать.
Я подошел ближе. А потом Билл меня заметил. Он поднял на меня свой взгляд. И облизнулся.

Господи, как это было грязно и порочно, но я захотел его.
Захотел своего брата. Еще сильнее.
- Том, - простонал он, поднимаясь с пола. Он шатался и шел ко мне очень неуверенно. – Трахни меня, Том!!!
Я попытался быть разумным.
- Бил, ты где так обдолбался?
Он оскалился.
- Просто трахни меня, тебе что, слабо?!
Невыносимо.
Невыносимо сладко и невыносимо больно.
- Билл, я люблю девушек.
- А Я КТО?!
Кажется, он сорвал голос.
Билли, братик, прости меня… Что я наделал? Что я наделал?

Он продолжал приближаться ко мне, глядя своими совершенно безумными глазами. На волосах еще держалась какая-то укладка, тени и карандаш размазались по лицу, перемешавшись с его слезами.
- Том, я хочу быть твоей девочкой. Почему я не могу? Почему я не могу?
Он упал передо мной на колени. Этого я не мог выносить.
Я нежно поднял его на руки и отнес на диван.
Я был с ним нежен, а он все метался и умолял его трахнуть.
- Хочу, чтобы мне было больно! Хочу тебя во мне!
Кажется, он был в бреду.

Я очень медленно раздевал его, я целовал каждую клеточку его аромантой кожи, ласкал его языком и чувствовал, что хочу… хочу его. Ничто на свете не сравнится со стонами моего брата… «А ведь он все еще девственник», - подумал я. Действительно, ведь Билл еще ни с кем не спал.
Неужели же так было суждено, чтобы именно я лишил его девственности?
Но ведь это должно быть больно…
- Что мы будем делать со смазкой? – спросил я нежно, прикусывая мочку его уха.
- В тумбочке, - простонал Билл, выгибаясь навстречу мне.
Я вчера даже не удивился, что мой брат-девственник держит в тумбочке любрикант. Сейчас я понимаю, что Билл все спланировал. Он знал, что я не смогу сбежать на этот раз.
Прости, Билл, я действительно не смог.

- Я не знаю, как это делается… Просто не знаю, - шепчу я Биллу.
- Сначала пальцами… осторожно, - отвечает он… одними губами, закатывая глаза в сладкой истоме.

Боже, боже, боже, Билл, какой ты узкий, как же я это сделаю?

Я целую его грудь, облизываю сосок, мой брат вздрагивая от прикосновения моего пирсинга. Ему не больно – это заводит.
- Вставь их! – он стонет, прикусывая губу. – Вставь!!! Вставь!!!

Я повинуюсь стонам моего брата и ввожу в него сначала 2 пальца, потом добавляю третий. Он морщится от боли, но насаживается на них с похотью и страстью…
- Том… господи, Том, неужели это происходит на самом деле? – вырывается у моего близнеца.
Я целую его шею, посасывая нежную кожу, я кусаю его за плечо и вхожу еще глубже.

И он движется навстречу. Ритмично. Вдыхая-выдыхая.
Я больше не могу терпеть этого. Вынимаю пальцы, закидываю ноги брата себе на плечи и вхожу.

Слишком резко.
Слишком больно.

Билл кричит, потом зажимает себе рот рукой, чтобы нас никто не слышал…

- Да, Том! Да! Трахай меня! Трахай! Господи, как сладко!

Это же и я хотел сказать, братик. Этими же словами. Потому что не знаю, как еще можно описать эту сладость, эти невероятные ощущения, эту нирвану, когда мы кончали вместе…

Перечитал.
Боже, зачем я это все описал? Наверное, чтобы еще раз пережить это…

Я трахнул его два раза за ночь. А потом Билл сделал мне минет. Я в шоке – где он этому научился, я не понимаю! Я спросил его, а он так по-блядски посмотрел на меня и улыбнулся.
- Я хороший теоретик, Томми, сказал он, продолжая облизывать мой член.

Дневник Билла.
4-е сентября.

Чертовски болит голова.
И не только.

Но я счастлив!
Я – самый счастливый бог на Земле!
Вчера я был подстилкой моего брата. Я был его маленькой шлюшкой.
А с утра, когда мы проснулись, я ему отсосал еще раз.
Мне так нравится, когда он кончает на меня.

Я схожу с ума.
Я схожу с ума.

Но я так люблю тебя, Томми.

6-е сентября 2006 года.

Я – самая счастливая шлюшка на свете!
Мой брат меня любит.
Я люблю своего брата.
Он меня трахает.
И я получаю от этого дикое наслаждение.

А еще весь этот адреналин. Приходится скрываться, врать всем, запираться в номере и безумствовать!

Я хочу-хочу-хочу!
Как я жил без этого все это время?!

7-е сентября 2006 года.

Кстати, через год нас уже можно будет за это арестовать.
Ха-ха!
Поймай меня, если сможешь.

Дневник Тома.

10-е ноября 2006 года.

Я боюсь. Боюсь, что для Билла секс стал навязчивой идеей. И чем он жестче и извращенней, тем сильнее Билл кончает. Тем громче его стоны… Мой брат – какой-то сексуальный маньяк.

Я очень люблю его, боюсь за него, но понимаю, что сам во всем виноват.
Билл, давай вернемся… пожалуйста!!!

15-е ноября 2006 года.

Билли, ты что думаешь, что мы теперь парочка??
Что можно бить посуду и вешать мне пощечины, если я сплю и с девушками тоже?
Пойми же, мы не можем признаться в этом. Нас посадят!
Посадят!!! Нас разлучат, я умру там без тебя!!!

Мы не можем… не можем признаться!!!
Билл, я люблю тебя. Но наверное, это нужно прекратить.

Дневник Билла

15-е ноября 2006 года.

Ты пришел сказать мне, что все кончено, а я опустился перед тобой на колени. И ты уже ничего не смог сделать, пока не кончил…

А потом тебе пришлось меня поиметь, братик. Вот так-то.

Мы не можем это разорвать. Мы не в силах, мы не должны.
Нет-нет

18-е ноября 2006 года.

Безумие, как ты разозлился!!!

Ты сейчас, наверное, ебешь какую-нибудь фанаточку, а я сижу тут и падаю. Но я рад…
Я рад, что все так получилось.
Рад, что завтра все газеты будут пестреть нашим поцелуем…

Эти русские фанатки абсолютно больные, но я их так люблю! Я так их люблю! Когда они развернули плакат «Bill, kiss Tom now!», я сначала не знал, что делать, а потом…

Ты обалдел. Ты обалдел, но не оттолкнул меня.
А я скользнул тебе в рот языком, и мы позабыли обо всем, пока нас не растащили.

Дневник Тома.

19-е ноября 2006 года.

Мне плевать, даже если мы всю жизнь теперь не будем разговаривать. Ты выкинул вчера ужасную штучку, и я тебя ненавижу! Ненавижу, Билл!
Как ты мог?!

Дневник Билла.

Без даты.

Мне плевать. Плевать. Плевать.
Я могу без тебя.
Могу.
Могу.

И я снова улетаю, улетаю, улетаю.
И я хочу тебя, хочу, но ты так далеко…
Может, я позову еще раз?

Дневник Тома.

Без даты.

Братик, пожалуйста, не делай этого!
Не надо!
Не убивай нас!

Я не могу, не могу тебе отказать, но я хочу жить.
За что ты забираешь у меня жизнь?

Дневник Билла.

Без даты.

Нам больше нечего делать в этом мире, Том.
Нас никогда не поймут. Нас убьют в любом случае.

Давай уйдем сладко… Давай уйдем сладко…
Давай уйдем…

Дневник Тома.

Без даты.

Ты управляешь мной, хоть мы больше и не спим…
Ты требуешь этого, и я тебе это отдам.
Жаль только, мы больше не можем выступать.

Да. Кажется, я лучше умру, чем признаю, что мой брат сидит на героине.
Ладно, я позволю тебе завтра вколоть последнюю дозу, и мы улетим вместе.

27.04.07.

Я принес Биллу тетрадь и несколько ручек и разрешил писать все, что угодно. Он смерил меня злобным взглядом, но тетрадь взял.
Теперь он пишет почти все свое свободное время.
Я очень рад. Кажется, близнецы пошли на поправку…

15.05.07.

Я сделал это!
Том и Билл снова вместе!
Билл написал песню. Оказывается, пока он пел, Том сочинял аккорды.

Герр Йост спрашивал меня, когда парням снова можно будет выступать.
Я думаю, через пару месяцев им можно разрешить работать в студии.

Я не знаю, как обстоят дела с их «небратскими» отношениями, но, думаю, братская любовь сильнее всего.

16.05.07.

Убрал камеры из комнаты Каулитцев.
Да, я поселил их вместе.
Они теперь все время вместе.

06.06.07.

Я передумал насчет всяких там диссертаций. Давно передумал. Билла и Тома встречала у ворот больницы фрау Каулитц и толпа фанаток за ограждениями. Когда я увидел, как Билл им улыбался, то понял, что не зря поверил в него.

Я рад, что впереди у близнецов Каулитц долгая и счастливая жизнь.

17.10.07.

Не могу прекратить вести свои записи. Я теперь привязан к мальчишкам навсегда.

«Tokio Hotel» снова вместе и выпустили новый альбом.
С песнями, которые Билл написал в больнице. Да, есть в этом какой-то странный шарм. Песни мрачноваты, но красивы.
Вот только насторожили строчки из песни «Я покажу тебе, как взлететь»:

Я покажу тебе, как взлететь.
Но, знаешь, это очень это больно…

Хотя, наверное, зря я волнуюсь...

21.11.07

Не буду больше здесь ничего писать.
Сегодня утром прочел в газете:

«Вчера в номере нью-йоркского отеля “4 seasons” близнецы Билл и Том Каулитц, лидеры популярной группы Tokio Hotel, которая уже около двух недель находится в турне по США, были найдены со вскрытыми венами.

Это уже вторая попытка Билла и Тома покончить жизнь самоубийством, на этот раз увенчавшаяся успехом. Поклонники в шоке. Сегодня группа должна была дать концерт на Бродвее. В Германии объявлен траур…»

Мне нечего сказать. Я совершил ошибку. Я пропустил что-то.

Что ты видел там, Билл?!
Что ты видел?